Моё суженое, моё ряженое. Страница 17

У меня была давняя мечта, родилась она от нежного обращения к глине, а потом - к цвету, к краскам, когда размышляешь, как их правильно нанести на милые фигурки. Хотелось слепить бал, ну все равно, как в фильме «Война и мир». Стала лепить, и музыка, музыка звучала. Это вот господа офицеры, танцующие с красивыми, прелестно одетыми барышнями, а тут статные дамы, ну и конечно - Наташа Ростова. Лепила и все думала, как передать то, что я чувствовала, когда в их общении было много французских слов. Подумала, что надо бы среди красивых по-русски пар поставить французского полицейского, танцующего с барышней. И вдруг случилось: в мастерскую пришел человек в погонах и попросил сделать композицию с французским полицейским. Я сделала несколько композиций, заказчик с одобрением принял.

А потом был звонок из Москвы: меня пригласили на праздник полиции в город Ушель - это 240 км от Парижа на север. И опять подумалось: что за странная связь, тот самолет летел из Парижа в Токио через Москву, в котором я летела в Японию. Тогда я приземлилась в одном конце - в Токио, а теперь в другом конце - в Париже. И опять я была одна без знания языка. Вокруг шумная суета, а я такая одинокая в здании где, как штопор, под землей четыре этажа и над землей четыре этажа.

Подошли две пары - Иван с женой и их друзья Помчались по ночному Парижу на широкую эстакаду, столько огней, что все похоже на новогоднюю украшенную елку, и много машин. Дорога от Парижа на Лондон отличная, но вокруг все такое незнакомое, чужое. Единственная, кто меня оберегал - это луна, полная, огромная, двигалась вместе со мной с такой же скоростью, иногда пряталась за возвышенности, за крыши домов, но потом опять появлялась, и мы смотрели одна на другую, и я ждала: пусть пообещает, что все будет хорошо, все будет хорошо. Француз уверенно вел машину, руки твердо лежали на баранке, а мы с его мадам сидели вместе. Он сносно говорил по-русски, что-то было понятно, что-то нет.

Попалось на пути ночное кафе, решили подкрепиться. Над плитой висела копченая свинина. Хозяин, ловко орудуя ножом, отрезал сочные мясные ломти, такие ароматные, и они ложились на раскаленную сковородку. Поели, попили вина, быстро доехали до Ленца. Нас встретил особняк, начиненный электроникой. Иван показал, где кухня, где могу отдохнуть, доверчиво положил ключи на стол и уехал домой, это ещё 40 км. У них очень, ну очень быстрая езда.

Было уже три часа ночи, хотелось отдохнуть, все эмоции притормозились Подумалось: утро вечера мудренее. Но уснуть с ходу не удалось - на всех четырех этажах какие-то щелчки включения и отключения электроники. К тому же, как уснуть среди синтетики: надо на нее сесть, лечь, укрыться скрипучим одеялом. Тут-то и вспомнилась женщина, которая везла так много льняных простыней, но на границе ей не разрешили все это увозить из России на французскую землю. Начало уже светать, мир наконец растворился, и сон приютил меня. Но на тумбочке лежала бумага, где француз черкнул, что в 9 утра он появится, и это напоминание заставило вовремя встряхнуться. Ровно-ровнешенько в 9 он тут как тут.

- Но проблем?

-Ну да, все в порядке

Потом на французском вперемежку с немецким спросил о семье.

Я сказала: « Аин тохтер, айн сон» - и еще что-то.

Я поняла, что это не Япония, в Европе нянек не выписывают, надо быть самостоятельными людьми и знать хотя бы один язык. Не знаешь - твои проблемы.

А полдевятого я набралась смелости и вышла на улицу посмотреть, понаблюдать. Дверь захлопнулась, щелчок замка, и состояние, как у той взъерошенной кошки, которую привезли за несколько верст в мешке и вытряхнули. Понаблюдайте за тем зверьком и все поймете. Конечно, я знала, что все будет хорошо, мой француз, как сказал, обязательно появится. Пока можно и погулять. На вид - сказка! Но ведь я не знаю их проблем. А все-таки хочется проверить замок, как сработает; вдруг иностранку-синьору притормозит он, как ученый: легкое прикосновение: - и дверь гостеприимно распахнулась. Все в порядке!

Настал тот праздник, ради которого меня пригласили - «Праздник полиции». Смотрела, глазами хлопала, что это такое - удивительно интересно. С теми, кто опекал меня, прошлись по ярмарке. Маршировали полицейские в необыкновенной форме, все веселые, какие-то здоровье на вид, раскованные, свободные. Мой хозяин, если его так можно назвать, сказал мне:

- Мадам, с полицией надо дружить!

Другой мир!

Да и мои маленькие коняшки и другие фигурки тоже украсили праздник: в своем ситцевом наряде они стояли в небольшой стеклянной витрине. Подошли двое, похоже - муж с женой, с любопытством разглядывали игрушки, заплатив сколько-то франков, мило улыбнулись и ушли в праздничную толпу. Еще долго будут стоять перед глазами их французские наряды, чего уж так, с такой-то фигурой, рядом с таким-то красавцем-мужчиной, а она надела всего ничего - черные панталоны до колен и еще что-то немного сверху - больно уж вольно и свободно! А как любезно разговаривали между собой, понятно только через жесты и мимику. В хорошие руки попал мой миниатюрный коник.

После гуляния на площади и улицах уселись за праздничный стол. Вот тут я почувствовала, что я - желанный гость. Подают угощение - все так преподнесено, что с чем и как надо вкушать и как себя вести - все налицо и не бойся: пьяных точно не будет, и своим присутствием они не испортят хорошее состояние. И я им тоже. Праздник, и только!

Они были гостеприимны, но в меру. Француз показал, как живет, погуляла я по белому длинноворсистому половому покрытию. Что сказать? Щемит в душе, щемит и до сих пор. Милая Россия, ноет сердце, внутри кто-то говорит: не так что-то живем. Нет, ребята, все не так, все не так, ребята! Мы ведь можем, много чего можем, мы можем все! Ведь те же французы покупают наши конфеты «Морские камушки» и считают за благодать. Принесут коробочку в гости, угостят, на одну треть усело, остальное принесли домой. А мы соленые фисташки, привезенные из-за границы, суем в рот трехлетнему ребенку. Как бы порассудительней быть.

Летела домой и думала, зачем нам немцам какие-то долги отдавать? Кто моей семье заплатит долги?Два моих брата пришли с фронта израненные, искалеченные, вскоре умерли, а были в расцвете лет. Дядя Вася, брат отца, умер в 28 лет, и два брата мамы были, наверное, такого же возраста. Все было разрушено. А сколько еще таких же осиротевших, как мы? А им, видите ли, долги надо возвратить. А нам кто будет возвращать и боль ту унимать, которая осталась на всю жизнь? Был бы мой отец жив, спросила бы его, он бы точно все рассудил, а сейчас сиди и разводи руками. Скажут: в политике не разбираюсь. Да, но жизнь то вот она, налицо! Конечно, жить надо. Живи, беспокойся за себя, строй себе красивые мгновения, находи по себе собеседника, зарабатывай. Что осталось, что суждено прожить, проживи по-умному, рассудительно, чтоб не было тяжело другим, кто рядом с тобой. Прикинешь, что прожил, и удивишься: и когда это жизнь-то пролетела? И не судите меня за решение не платить долги немцам. Не платить, и все тут! За горе людское. За жестокость.

Фалалеева Лидия Сергеевна — мастерица дымковской игрушки, Заслуженный художник РСФСР

Моё суженое, моё ряженое. Страница 17