Моё суженое, моё ряженое. Страница 1

Любите ли вы Шаляпина? Знаете ли вы, где его корни? Если любите, побывайте в тех местах, где жили родители Федора Ивановича, и вы поймете, откуда у великого певца такой громадный, такой покоряющий талант.

Ехать надо от Вятки по Казанскому тракту (стало быть, дорога на Казань). Много раз от жителей тех мест я слышала, якобы в свое время Екатерина II приказала посадить березы, они и сейчас стоят — толстые, трухлявые повод для размышления.

Чтобы побывать в Шаляпинских местах, надо ехать в Кумёны. Только правильно надо запомнить - в Кумёны. А то ведь было и так. Забрела в мою мастерскую однажды гостья из Москвы. Она была такая приставучая - впереди выходные, а у нее никакой программы, только, куда я, и она туда же. Хорошо!

Гостиница у нее рядом с автовокзалом, значит, утром рано раненько надо купить билет - и едем. А она, покупая билеты, настойчиво просила, чтоб ей выписали два билета на Кулёму. Заблудиться у нас негде, Кулёмы у нас нет, разобрались, и билеты выдали правильно. Мы неплохо провели день, в лес сходили, в музее на моей выставке побывали. Каждый человек по-своему интересен, и в каждом какая-то загадка есть. Мы в лесу всю жизнь пинали поганки, а ей они показались деликатесом, она называла их «свиные ушки». И, правда, похожи - пластинчатые, дымчатые, вытянутые эллипсом, центр в бок смещен - с одной стороны масса меньше, с другой - в три раза массивнее.

Вы чего? – спрашиваю.
Ничего, - отвечает.
Ведь ядовитые поганки! А если отравитесь - мне отвечать придется.
Не придется! - Еще и меня собралась накормить.
Ни за что!
Дома она приготовила, и ко мне сразу:
Снимай пробу!

Делала она все уверенно. Смотрю: уплетает и уплетает, только за ушами пищит. Довольнехонька. Еще бы, сколько масла вбухала, конечно, вкусно. Мужик с маслом и хомут съел. Ну и я осторожно взяла, в рот, помяла, помяла во рту и незаметно выплюнула. А она улыбается да наслаждается жарким. Потом-то и я разобрала - нормально. А когда распробовала - показалось: вкуснотища-то какая!

Итак, поехали на Кумёнскую землю!

Выедешь из города Вятки, и проедешь-то всего ничего, километров пять, и оказываешься на крутущем берегу. Вниз посмотришь - река Вятка, а тут крутояр. Ну, очень круто! Пойдешь, крадучись, к краю. Не дай бог, запнешься! И полетишь кубарем. Никакие сучья, никакие пни не удержат, хоть цепляйся, хоть не цепляйся за крепкие кустики - все ломается. Кубарем, кубарем в реку Вятку! Выползешь со страхом из воды, а там, на верху - село Красное. Когда-то Рылов писал здесь свои - этюды. В 60-е годы у кировских художников была в этом селе творческая дача. И дымковские мастерицы отдыхали вместе с художниками.

У художника Алексея Алексеевича Андреева была машина «Победа». Нам, мастерицам, уж очень хотелось прокатиться на его машине. Однажды мы его попросили, он охотно согласился. А мужик он был с юмором, и вместо села. Красного увез нас почти до Слободского. Высадил нас в лесу, а сам развернулся и как будто уехал. Мы, три мастерицы, и остались в лесу. А уже стало темнеть. Ну, думаем, человек он порядочный, все равно нас заберет. А он, видимо, вздумал нас проучить, поднадоели мы ему: то на пляж вези, то еще куда, то одну, то другую. Он был человек сильный. Придет к нам в мастерскую, схватит которую-нибудь да на шкаф посадит. Вот и кукарекай, болтай ногами - спрыгнуть-то не решались. А то, как бы, между прочим, начнет говорить, что такое цветоведение или о композиции. Если у кого что не так - мигом узрит, и что-то полезное подскажет. А этим самым и снимет рабочее напряжение - посиди-ка восемь часов сиднем, хоть у кого кости затрещат выпрямиться захочется. Как-то жилось тогда и трудно, и легко.

А нам дальше надо ехать. Километров 20 уже проехали. Даже, если внимание и рассеяно, все равно не проедешь, не оставишь незамеченным село Кстинино. Белокаменная церковь стоит прямо у дороги. Можешь выйти, перекреститься, ведь сейчас ничего за это не будет, можно и не оглядываться смотрит кто или нет - на работу никто не доложит, и наказания не будет. В этой церкви священнослужителями были не одно столетие Васнецовы, из их рода и вышли художники.

Вроде бы, ничего особенного за окном нет, ну, а если присмотреться - много, много можжевельника - сплошной верес. Ягоды у него полезны, а как пахнут ветки! Если ножичком срезать, да к носу - дыши, все целебно Можно собрать и веничек для бани. Запаришь - колется, а не больно, и аромат особый

Старая дорога, по которой наши деды еще ездили, уводит вправо. А нам надо ехать не поворачивая. Вот и село Бурмакино, а недалеко и лечебные источники воды. Едем дальше по Казанскому тракту. Если в автобусе не дремать, то можно увидеть кедровые аллеи. Деревья стоят ровными рядами, и расстояние между кедрами одинаково. А посадил их слепой человек Машковцев из деревни Машковцевы. Кедры эти растут уже не одно столетие, говорят, и орехи уже с них снимают.

Едешь дальше, по ту и другую сторону дороги лес - сосны, елки, много берез; по осени глаза как бы шире открываются от этого осеннего рыжего сияния и белых стволов. Согнувшись в три погибели, люди собирают грибы, бруснику, чернику. Усталые грибники и ягодники тащатся с полными корзинами, думаешь - хоть грибов покажет. Ничего подобного! Обязательно сверху веточки положит, чтоб не обохали. Да, да, обохают - на следующий день захочешь набрать - не соберешь, попадаться не будут. Идешь - вчера было дополна, и быстро наполнялась корзинка, a тут как будто и не то место - ищешь-ищешь, но грибов нет. Зримо, унесли накануне Петух опел - нет грибов!

Посмотришь то на одного грибника, то на другого, потом помечтаешь - а ведь неплохо бы зачерпнуть корзинку: до Рождества хватило бы, в пост было бы чем себя накормить.

Вот и красивый крепкий мост через Быстрицу; и правда - вода быстрая-быстрая, холодная-холодная. От этого моста дорога ровная, тоже лес и направо, и налево. Знаю, когда делянку лесную вырубали, мой отец Сергей Иванович Платунов был порожним мастером. В послевоенные годы делали дорогу впрямь от Суны до Быстрицы (Кочкино) Дорогу прокладывали не только по лесу, но и по болотистым местам. Вот тут и видно, что болото, и деревья не выстаивают - стоя умирают.

Похоже, на этом болоте живут дикие утки. Осенью едешь в автобусе, а птица переводит через дорогу выводок утята большенькие, с боку на бок переваливаются - водители притормаживают.

Совсем затемнало. Откуда-то заяц - фарами ослепило, он в растерянности вроде бы под колеса юркнул и погиб. Но нет, выпрыгнул - поди, ищи! Не догнать, прыгуч больно.

Племянник рассказывал, ехал он однажды вечером из города в направлении Нижнеивкина, по дороге по обе стороны лес. И вдруг выскочила лиса, и прямо - под передние колеса. Он решил: вот уж будет для молодой жены воротник! Остановил тяжелый грузовик, вышел, посмотрел. Оказалось: хвост оторвался, а лиса «была плутовка такова». Приехал в деревню, рассказал знакомому охотнику. Тот сразу – в путь-дорогу на широких охотничьих лыжах. Нашел кровавый след, прошел километров 20 путями, которыми шла лиса всю ночь, вымотался и ничего не нашел.

Мы любили разглядывать следы на снегу. По полю и по дорогам по первому снегу следы лося настолько женственны - как бы в туфельках с острым носком. Шагает, немного растягивая снежок, и шаг стройный, ровный, по прямой. Только все же боязно. Я уж не такой смелый человек, чтоб встречаться один на один с этим животным. Пусть любопытно, но хочется остаться невредимой. Пусть идет своей дорогой, а я — своей. А все же, как увидишь следы, сразу вспомнишь лето с сестрой, ходили однажды в лес, наткнулись на орешки, оставленные каким-то крупным животным. Она была постарше и сказала: здесь был лось.

Автобус везет нас дальше, и вот позади 50 километров. Деревня Плотники. Тут точно надо решить, куда ехать. Если по прямой проехать 4 километра и повернуть влево, то увидишь впереди огромные тополя. Идти надо километра полтора. Идешь и все смотришь на тополя, а они все ближе, ближе. Само несет, только ноги переставляй, вот уже и крышу дома моего видно. А если попадешь с кем-нибудь, не одна, незаметно переходишь в разговор: ты посмотри, как хорошо! Ты гляди, какая прелесть! Вот так и уведешь попутчика к себе в деревню.

Это та самая деревня Дудинцы, где родилась мать Федора Ивановича — Евдокия Прозорова. 15 домов, не больше. Одна семья была Прозоровы, одна Марковы, а все остальные — Платуновы. Нравятся мне эти места тем, что небольшая деревенька не отгорожена лесами и полями, а видно из нее и другие деревни.Через речку Парфеновщина — намного больше. И обе они сливаются, окна в окна смотрят. А вокруг оглядишься — можно увидеть еще десять деревень. И все там движется, кто-то идет, кто-то едет, собаки лают, детки бегают, молодые гоняют на велосипедах, затевают свадьбы — все как у людей: создают уют, держат коров, овец, кур, значит, и петухи поют, извещая, когда ложиться надо, когда вставать, ведь у всего есть ритм.

Фалалеева Лидия Сергеевна — мастерица дымковской игрушки, Заслуженный художник РСФСР

Моё суженое, моё ряженое. Страница 1